Как управлять экстрадиционными рисками

Откликаюсь на просьбу поделиться мыслями, основанными на собственном опыте и известной мне практике, на эту остро актуальную тему. В том числе, по поводу существенных обстоятельств и типичных заблуждений, связанных с ней.

Прежде всего, должен оговориться: всё, что будет сказано ниже, не является юридической консультацией, ни в коем случае не подменяет профессиональной правовой помощи адвоката, оказываемой индивидуально каждому доверителю в каждом деле, и совершенно не отменяет необходимости в ней.

Есть несколько стереотипов в связи с темой экстрадиции, сколь устойчивых, столь и ложных и опасных.

Первый из них: «я уеду (уехал), там буду в безопасности, а здесь всё как-нибудь само собой «рассосётся». И вообще, в России всё равно уже ничего нельзя сделать в свою защиту». В этом стереотипе неверно всё. Уезжая, человек развязывает руки преследующей стороне, которая с этого момента полностью бесконтрольна и не связана вообще никакими условностями, в том числе, минимальными процессуальными гарантиями – о них попросту некому будет напомнить и потребовать их соблюдения. Кроме того, у стороны обвинения появляется формальный повод заявить о том, что обвиняемый скрылся, и его местонахождение неизвестно, со всеми вытекающими последствиями: можно заочно обвинить, объявить в розыск, заочно арестовать, не действует обязанность уведомлять о ключевых решениях, знакомить с материалами следствия и выяснять мнение по каким вопросам. В «нормальной» ситуации, когда обвиняемый или подозреваемый есть в наличии, следователь обязан всё это делать в определённых законом случаях. А когда «местонахождение неизвестно» и нет уполномоченного представителя в лице защитника – сами понимаете... Попутно поделюсь очередным судебно-следственным «ноу-хау»: они теперь умудряются при заочном аресте срок содержания под стражей исчислять не с момента фактического задержания обвиняемого, а с момента его фактической передачи в российскую юрисдикцию. Тем самым, вопреки прямому предписанию закона, весь срок содержания невиновного человека под стражей в иностранном государстве в период рассмотрения экстрадиционного запроса (который может длиться месяцами, порой и годами) как бы не существует и в зачёт общего срока содержания под стражей не идёт. Это только один из предметов отдельного обжалования (а сначала – отыскания и обнаружения) среди множества разнообразных нарушений, творимых в «заочном» формате уголовного преследования.

Иными словами, надо трезво понимать: отъезд создаёт условия для всемерной активизации агрессивной обвинительной деятельности, а вовсе не для её сворачивания. И, как показывает практика, эти возможности активно реализуются, особенно по «спецделам», связанным с каким-либо особым интересом – неважно, коммерческим, политическим или каким-либо иным. Одним из результатов этой активности (разумеется, помимо отъёма всего нажитого непосильным трудом, до чего сумеют дотянуться), как правило, является запрос в Интерпол о международном розыске и задержании обвиняемого. А также экстрадиционный запрос Генпрокуратуры в государство, где находится обвиняемый. Не исключается и другой результат: заочный судебный процесс и заочный же приговор. Его вероятность особенно высока в случае отказа в экстрадиции, но она сохраняется и без такового.

Повторю: сказанное не является ни рекомендацией, ни подсказкой к ответу на вопрос: уезжать или оставаться? Это решение может быть только личным, принятым с учётом всех обстоятельств и рисков, в том числе и вышеназванных. В силу специфичности такого решения было бы правильно принимать его после обстоятельных консультаций с компетентным и доверенным адвокатом. Вообще, крайне неразумной представляется «экономия» на адвокате и при принятии решения «уезжать», и после отъезда. Такая «экономия» на деле всегда приводит к гораздо большим потерям. В условиях бесконтрольности и отсутствия профессионального оппонирования со стороны полноценного (а не назначенного следователем, зачастую «карманного») защитника следствие, как уже сказано выше, не стесняет себя ни в чём. И если этой активности не противостоять, защищая с помощью грамотного защитника свои права и законные интересы всеми не запрещёнными законом способами, то ситуация будет гораздо хуже, чем она могла бы быть. Это касается и личных прав и свобод самого преследуемого, и близких ему людей, и его активов (имущества). Кроме того, если не защищаться в России, то при защите от экстрадиции не будет возможности представить властям и суду другого государства фактически и юридически обоснованную позицию, подтверждающую ненадлежащие мотивы преследования, несостоятельность обвинения, допущенные нарушения процессуальных прав, включая основополагающие. Иными словами – не будет возможности обосновать отсутствие гарантии справедливого суда и справедливого разрешения дела. А без этого шансы успешной защиты от экстрадиции резко снижаются.

Здесь самое время сказать о других расхожих стереотипах.

Стереотип второй: «на Западе все знают, что в России ужасные тюрьмы и пыточные условия содержания, поэтому экстрадиции не будет». Возможно, такое рассуждение имело право на жизнь ещё несколько лет назад, но не сегодня. После принятия ЕСПЧ, другими международными и иностранными судами ряда решений, признавших серьёзный и массовый характер этих нарушений прав человека в России, властями страны предприняты значительные и небезуспешные усилия по убеждению мирового сообщества в том, что ситуация существенно изменилась к лучшему. Изменилась ли она к лучшему на самом деле, и если да, то насколько – вопрос другой. Но факт состоит в том, что сегодня такая однозначно-негативная оценка условий содержания в российских СИЗО уже не является не только единственной, но порой и преобладающей в европейских странах. Более того, автору этих строк приходилось слышать от весьма уважаемых европейских коллег, что нет причин беспокоиться об условиях содержания под стражей в случае экстрадиции в Россию, поскольку, оказывается, теперь действуют некие следственные изоляторы специально для экстрадированных лиц, полностью отвечающие «европейским стандартам». Нет, это не была шутка коллеги. И да, многим на Западе удобно и комфортно думать именно так. Среди этих многих есть и те, кто принимает решения по запросам об экстрадиции, и те, кто так или иначе на эти решения влияет.

Стереотип третий: «моё дело заказное, а это политическое преследование, значит – меня не отдадут». Во-первых, политические мотивы преследования в европейских юрисдикциях понимаются, как правило, в очень узком, буквальном значении: как преследование непосредственно за оппозиционную политическую деятельность либо за высказанные политические убеждения. Если доказательств этого нет – нет и реальных шансов на поддержку довода о «политическом заказе». Даже в тех случаях, когда истинные политические мотивы преследования маскируются «экономическим» или общеуголовным обвинением, и тому есть серьёзные доказательства, бывает очень трудно убедить в этом западный суд и получить защиту от экстрадиции только на этом основании. Стандарты доказывания, предъявляемые западными судами к доводу о политических мотивах преследования, наиболее высоки.

Стереотип четвёртый: «сейчас отношение к России в Европе критическое, поэтому на российский запрос об экстрадиции реакция будет отрицательной». Не входя в политические экскурсы, дискуссии и оценки, констатирую лишь одно: из первого утверждения вовсе не следует второе. И нынешняя экстрадиционная практика это однозначно подтверждает.

Стереотип пятый: «защита от экстрадиции не требует никаких действий в России и никакого участия российского адвоката». Этот стереотип является прямым продолжением, если угодно – оборотной стороной, заблуждения, описанного выше под названием «стереотип первый». Поэтому отдельно на его критическом анализе не останавливаюсь, ограничусь и в этом случае лишь констатацией: на самом деле всё с точностью наоборот.

Вывод из всего вышесказанного, и ещё многого несказанного, в обсуждаемом контексте один: отъезд из страны в связи с необоснованным преследованием требует заблаговременного тщательного продумывания и решения всех вопросов, связанных с организацией надлежащей защиты «здесь» и «там». Если же этого не сделано заблаговременно, это необходимо сделать при первой же возможности «оттуда», не дожидаясь наступления фактических неприятностей, а упреждая их. Такая защита должна осуществляться постоянно, с учётом всего происходящего в России и в иностранном государстве и при обязательной эффективной координации вовлечённых в неё адвокатов, действующих в различных юрисдикциях. Соответственно, и избранный в качестве защитника российский адвокат, и его иностранный коллега должны быть способны и готовы выполнить эту работу на необходимом уровне. Только такая организация защиты позволяет снизить риски успешной экстрадиции.

В заключение некоторые мысли об элементарных правилах поведения «на чужбине», прямо влияющих и на исход экстрадиционного дела. Следует тщательно избегать всего, что может быть истолковано властями как недобросовестность: любые административные правонарушения, включая водительские, сокрытие или неправильное указание фактического местонахождения (кстати, очень правильно сообщить о нём и российскому следователю, чтобы потом иметь возможность дезавуировать его утверждение: «скрывается, местонахождение неизвестно»); ненадлежащее исполнение публичных обязанностей (уплата налогов, штрафов, подготовка и представление различных документов) и т.п. Крайне опасны любые формы неуважения к иностранному суду: недобросовестное исполнение его требований, введение в заблуждение. Как правило, такое поведение, вне зависимости от кажущейся степени его значимости (незначимости), не остаётся без серьёзных неприятных последствий в виде дополнительных проблем, включая новые уголовные обвинения и полный отказ в защите на территории соответствующей страны. Необходимо тщательно следить за информацией Интерпола, самим сообщать туда любую значимую информацию, подлежащую учёту при принятии решения, а при наличии оснований своевременно и доказательно обжаловать его решения и действия. И уж точно, находясь в статусе разыскиваемого или истребуемого лица, следует всячески сдерживать «охоту к перемене в мест» и жажду новых впечатлений от путешествий. Большинство задержаний таких лиц происходит именно во время их путешествий, в том числе, при пересечении границ, даже символических европейских. Разумеется, излишне говорить о полной недопустимости использования поддельных документов, попыток «решить вопрос» путём «материального стимулирования» должностных лиц. Подобные действия сами по себе образуют состав преступления по закону любой страны, и этим всё сказано.

В общем, как поётся в известной песне: «думайте сами, решайте сами». И, пожалуйста, не переоценивайте свою интуицию! Даже если она у вас необычайно развита и не раз выручала в бизнесе или на службе, это вовсе не значит, что только её будет достаточно, чтобы правильно сориентироваться и безошибочно действовать в новой, незнакомой и стрессовой ситуации. Не пренебрегайте профессионалами, которые помогут вам думать, решать и действовать правильно, с минимальным риском.

Вадим Клювгант, к.и.н.
Адвокат, Член Совета Адвокатской палаты Москвы